Собрание сочинений. Том 4 - Страница 221

К оглавлению

221

закон — это нахождение существующего.

Д р у г. Очевидно.

С о к р а т. Рассмотрим же в отношении него и следующее: кто из знатоков разбрасывает по земле семена?

Д р у г. Землепашец.

397

С о к р а т. Он же и решает, какие семена подходят

какой земле?

Д р у г. Да.

С о к р а т. Следовательно, землепашец — хороший распорядитель посева и его законы и установления в этом деле правильны?

Д р у г. Да.

С о к р а т. Ну а кто является достойным распорядителем музыкального сопровождения песен и распределяет его подобающим образом? И чьи законы при этом верны?

е Д р у г. Законы флейтиста и кифариста.

С о к р а т. Значит, тот, кто более других в этом сведущ, является и самым лучшим флейтистом?

Д р у г. Да.

С о к р а т. А кто наилучшим образом распределяет питание для человеческих тел? Не тот ли, кто предписывает им подходящую пищу?

Д р у г. Да.

С о к р а т. Следовательно, его установления и законы — наилучшие, и тот, кто в этих законах наиболее сведущ, является здесь самым достойным распорядителем.

Д р у г. Несомненно.

С о к р а т. И кто же это такой?

318 Д р у г. Учитель гимнастики.

С о к р а т. Он лучше других умеет распоряжаться человеческим стадом в отношении тела?

Д р у г. Да.

С о к р а т. Ну а как будет имя тому, кто лучше всего умеет распоряжаться стадом мелкого скота?

Д р у г. Пастух.

С о к р а т. Значит, для мелкого скота наилучшими будут законы пастуха?

Д р у г. Да.

С о к р а т. А для быков — законы волопаса?

Д р у г. Да.

С о к р а т. Ну а чьи законы будут лучшими для человеческих душ? Разве не законы царя? Скажи.

Д р у г. Да, я это подтверждаю.

b С о к р а т. И хорошо делаешь. А можешь ли ты сказать, кто из древних был достойным законодателем в игре на флейте? Возможно, тебе не приходит на ум, но я, если хочешь, тебе напомню.

Д р у г. Да, напомни, пожалуйста.

398

С о к р а т. Такими знатоками слывут Марсий и его любимец — фригиец Олимп.

Д р у г. Это правда.

С о к р а т. Ведь божественна и музыка, исполнявшаяся ими на свирели,— более божественна, чем У других; только она трогает души и показывает, что в ней принимают участие боги; и в наше время только их музыка сохранилась как музыка богов. с

Д р у г. Истинная правда.

С о к р а т. Ну а кто из древних царей считается достойным законодателем — тем, чьи уложения и сейчас сохраняются как божественные?

Д р у г. Мне невдомек.

С о к р а т. Разве ты не знаешь, у кого из эллинов в ходу древнейшие законы?

Д р у г. Ты, значит, говоришь о лакедемонянах и законах Ликурга? 5

С о к р а т. Да им, быть может, нет еще и трехсот лет, или же они немногим старше. Но из этих законоположений откуда явились лучшие? Ты знаешь? d

Д р у г. Говорят, что с Крита 6.

С о к р а т. Значит, критяне пользуются древнейшими законами среди всех эллинов?

Д р у г. Да.

С о к р а т. А ты знаешь, кто были лучшие цари Крита? Минос и Радамант, сыновья Зевса и Европы, и им-то и принадлежат эти законы 7.

Д р у г. Говорят, мой Сократ, что Радамант был справедливым мужем, Минос же был жесток, суров и несправедлив 8.

С о к р а т. Ты, мой добрейший, вспоминаешь аттический миф, из трагедии 9.

Д р у г. Как? Разве не таким слывет Минос? е

С о к р а т. У Гомера и Гесиода — нет. А ведь они больше заслуживают доверия, чем все трагические поэты, вместе взятые: ты ведь утверждаешь это с их слов.

Д р у г. Но что же говорят о Миносе Гомер и Гесиод?

С о к р а т. Я скажу тебе, дабы ты не кощунствовал, подобно многим. Ведь нет ничего более кощунственного и требующего наибольшей воздержности, чем оскорбление богов словом или делом; во вторую очередь надо остерегаться оскорблять божественных людей. Всегда нужно соблюдать великую осмотрительность, если ты намерен выразить порицание или воздать хвалу человеку — дабы не ошибиться. Во имя этого надо учиться 319

различать достойных и скверных людей. Божество гневается, когда кто-либо порицает того, кто подобен богу,— это ведь человек достойный — или хвалит того, кто богопротивен. Не думай, будто есть священные камни, деревянные предметы, птицы и змеи, но не бывает священных людей: самое священное — это хороший человек, а самое скверное — человек дурной.

И по поводу Миноса, поскольку его прославляют

b Гомер и Гесиод, я скажу, что ты, будучи человеком, не смеешь оскорблять словом героя, сына самого Зевса. Гомер, говоря о Крите, что там живет много людей и находятся «девяносто городов», продолжает рассказывать:

Был там город великий Кносс, а в нем царствовал Минос.

Девятилетний, с Зевсом могучим общаясь .

с Гомер воздает эту краткую хвалу Миносу, и более он не сочинял ничего похожего ни о ком из других героев. А то, что Зевс — учитель мудрости " и искусство его прекрасно, он заявляет во мноих местах, не только здесь. Он говорит, что в [каждый] девятый год [своего царствования] Минос беседовал с Зевсом и отправлялся к нему с намерением у него учиться 12, поскольку Зевс учит мудрости. И так как подобную честь — быть учеником самого Зевса — Гомер не приписал более никому из своих героев, но одному только Миносу, похвала его

d поразительна. А в «Одиссее», в «Жертвоприношении теням», Гомер изображает Миноса, творящего суд, с золотым скипетром в руке |3; речь идет здесь именно о Ми-носе, а не о Радаманте: Гомер не только в этом месте, но и нигде больше не изображает Радаманта ни судьею, ни собеседником Зевса. Поэтому-то я и говорю, что наивысшую хвалу Гомер воздал Миносу. Ведь нельзя превознести кого-либо выше, чем сказав, что он, будучи сыном Зевса, единственный из детей Зевса был также его учеником. Именно это означают слова:

221