Собрание сочинений. Том 4 - Страница 210

210

Эриксий

[Сократ]

392 Случилось как-то нам — мне и Эриксию Стирийцу — прогуливаться в портике Зевса-Освободителя 1. Вскоре к нам присоединились Критий и Эразистрат, племянник Феака, сына Эразистрата2, в то время только что вернувшийся из Сицилии и тех мест. Подойдя, он молвил:

— Здравствуй, Сократ.

b — И ты также,— сказал я.— Что ж, хорошие новости привез ты нам из Сицилии?

И даже очень,— отвечал он.— Но давайте прежде сядем: я устал вчера на пути из Мегар 3.

Конечно, если угодно.

Так какие же тамошние новости,— спросил он,— хотите вы прежде всего услышать? Как живут сами сицилийцы или что они замышляют против нашего города? Ведь они разъярены против нас, словно осы. А если кто-либо хоть чуть-чуть раздразнит ос, они ста-

с новятся неодолимы до тех пор, пока он, навалившись на них, не разорит дотла их гнездо. Так и сиракузяне: пока кто-либо, взявшись за дело серьезно, не пойдет против них с мощным войском, город их невозможно подчинить нашей власти 5. Если же вооруженные силы будут невелики, сицилийцы распалятся скорей всего так, что станут очень опасны. Я подозреваю, что они и

d сейчас отправили к нам послов, желая обмануть наш город 6.

Пока мы так беседовали, мимо нас прошествовали сиракузские послы. Эразистрат, указав на одного из них, молвил:

— Вот этот, мой Сократ, богатейший из всех сицилийцев и италийцев. Да и как ему не быть таким,— продолжал он,— если ему подвластна столь обширная зем-

366

ля, что тому, у кого возникло бы желание распахать побольше земли, он без труда мог бы это позволить? Притом земля эта такого качества, что другой подобной нет в эллинских государствах. Кроме того, ему принадлежат и другие безмерные богатства: рабы, лошади, золото и серебро.

Но я, видя, что он намерен многословно распространяться об имуществе этого человека, спросил:

Однако, Эразистрат, какое положение занимает 393

этот муж в Сицилии?

Он,— отвечал Эразистрат,— и кажется, и на деле является самым порочным, а равно и самым богатым из сицилийцев и италийцев, так что если ты пожелаешь спросить любого из его соотечественников, кого он считает самым богатым и порочным человеком в Сицилии, все в один голос укажут на него.

А я, подумав, что он затронул немаловажные и скорее даже весьма важные вещи, а именно вопрос о добродетели и богатстве, спросил, кого он назовет более бога- b

тым человеком — того, у кого есть талант серебра 7, или же того, кому принадлежат угодья стоимостью в два таланта.

Думаю, что назову более богатым того,— ответил он,— у кого есть угодья.

Значит,— сказал я,— согласно такому рассуждению, если у кого окажется одежда или подстилки или еще другие какие-то вещи, более дорогие, чем у этого чужеземца, тот будет более богат, чем он?

Эразистрат согласился и с этим.

Ну а если бы тебе кто-нибудь предоставил сделать выбор, какой пожелаешь?

Я,— отвечал он,— выбрал бы то, что дороже, с

Ты сделал бы это с намерением стать богаче?

Да-

А пока именно он представляется нам самым богатым, поскольку владеет самыми дорогими вещами?

Да,— отвечал Эразистрат.

Значит,— сказал я,— здоровые люди должныбыть богаче больных, если только здоровье — более дорогое достояние, чем деньги больных? Ведь нет никого, кто не предпочел бы оставаться здоровым, не имея при этом много денег, вместо того чтобы болеть, обладая состоянием Великого царя 8. Ясно, что здоровье ценится d

выше: ведь его никто никогда бы не выбрал, если бы оно

367

не оказалось предпочтительнее, чем обладание деньгами.

Нет, не выбрал бы.

Значит, если бы что-то оказалось ценнее здоровья, тот, кто этим бы завладел, был бы самым богатым?

Да.

А если бы кто сейчас, подойдя к нам, спросил: «Сократ, а также вы, Эразистрат и Эриксий, можете ли

e вы мне сказать, какое достояние более всего ценно для человека? Разве не то, приобретя которое человек правильнее всего сумеет рассудить, как ему наилучшим образом вести свои дела и дела друзей? И как мы назовем подобное достояние?»

Мне кажется, мой Сократ, самое ценное достояние человека — счастье.

Это неплохо,— отвечал я.— Однако мы ведь тех из людей считаем счастливейшими, у кого лучше, чем у всех остальных, идут дела?

Мне, по крайней мере, так кажется.

Но не потому ли они преуспевают, что меньше всего погрешают в отношении как самих себя, так и других людей и большую часть своих дел доводят до успешного завершения?

Несомненно, поэтому.

А разве не те, кто знают, что такое добро и зло, а

394 также что надо делать и чего делать не надо, действуют самым правильным образом и менее всего погрешают?

Он согласился и с этим.

Итак, нам теперь представляется, что самые мудрые люди одновременно самые благополучные, счастливые и богатые, коль скоро мудрость оказалась самым ценным достоянием.

Да, это верно.

Однако, мой Сократ,— вмешался тут Эриксий,—какая польза человеку, если он будет мудрее Нестора 9,

b но не будет иметь всего необходимого для повседневной жизни — пищи и питья, одежды и прочих подобных вещей? Что проку тогда от мудрости? И как может такой человек быть богатейшим, если, лишенный всего необходимого, он должен нищенствовать?

И в этих словах почудился некий серьезный смысл.

— Разве, однако,— возразил я,— человек, обладающий мудростью, попал бы в такое положение, даже если бы ему и недоставало необходимого? И наоборот,

368

если бы кто владел домом Пулитиона 10 и дом этот был бы набит золотом и серебром, разве не нуждался бы он с больше ни в чем?

210