Собрание сочинений. Том 4 - Страница 228

228

е нув подставных проэдров, без суда, одним голосованием, приговорили этих мужей к смерти, хотя ты и Еврипто-

369 лем 22, единственные среди тридцати тысяч собравшихся, пытались их от этого отговорить.

А к с и о х. Да, это так, мой Сократ, и я с той поры стал испытывать отвращение к трибуне оратора, и ничто не казалось мне столь тяжким, как управление государством. Это очевидно для тех, кто был в этом деле замешан. Ты рассказываешь это так легко, ибо наблюдал события издалека, мы же, испытавшие все на себе, знаем точнее, что было. Народ, мой любезный Сократ,

418

неблагодарен, привередлив, жесток, завистлив и груб, ибо он состоит из всякого сброда, из болтунов и насильников. Тот же, кто водит с ним дружбу, гораздо более жалок. b

С о к р а т. Но, мой Аксиох, раз ты благороднейшее из знаний считаешь самым ужасным из всех, как станем мы расценивать прочие виды занятий? Не следует ли их избегать? Кроме того, я слышал от Продика, что смерть не имеет никакого отношения ни к живым, ни к умершим.

А к с и о х. Что ты хочешь этим сказать, мой Сократ?

С о к р а т. Я хочу сказать, что к живым она никак не относится, а умершие уже не существуют. Таким образом, сейчас она к тебе не имеет отношения, пос- с

кольку ты еще жив, да и если что претерпишь, она тоже тебя не коснется: ведь тебя тогда не будет. Итак, печаль твоя тщетна, ведь она относится к тому, чего нет и не будет: Аксиох оплакивает Аксиоха, как если бы кто стал плакать о Сцилле или Кентавре, каковые и теперь не имеют к тебе отношения и после твоей кончины также не будут иметь. Ведь страх перед чем-то свойствен тем, кто жив; как может он быть присущ тем, кого нет?

А к с и о х. Ты произнес эти слова, руководствуясь d

ходячей премудростью нашего времени: из нее проистекает вся та вздорная болтовня, которой оглушают подростков. Меня же печалит утрата благ жизни, несмотря на шум и блеск твоих недавних речей, мой Сократ, более убедительных, чем эти последние. Ум мой блуждает далеко и не внемлет красным словам, и они не проникают сквозь мою кожу; все это — пышные и блестящие фразы, истины же в них нет. Страдания ведь не выносят софизмов и удовлетворяются лишь тем, что способно проникнуть в душу.е

С о к р а т. Ты, мой Аксиох, делаешь непоследовательное заключение, противопоставляя утрате благ ощущение зла и полностью забывая, что ты будешь мертв. Человека, лишенного благ, огорчает ощущение зла, про- 370

тивоположное благу, но ведь тот, кто не существует, не воспринимает этого лишения. Каким же образом может возникнуть печаль из того, что не приносит познания будущих огорчений? Если бы ты, Аксиох, с самого начала по неведению не предполагал единого ощущения для всех случаев, ты никогда бы не устрашился смерти. Теперь же ты сам себя крушишь, страшась лишиться дыхания жизни, и сам обрекаешь себя на утрату души;

419

ты дрожишь от страха потерять ощущение и в то же время считаешь, что будешь воспринимать чувством чувство, которого уже не будет в помине; да, кроме того,

b существует немало прекрасных рассуждений о бессмертии души. Ведь смертная природа никоим образом не могла бы объять и свершить столь великие дела: презреть преобладающую силу зверей, пересекать моря, воздвигать большие столицы, учреждать государства, взирать на небеса и усматривать там круговращения звезд, пути Солнца и Луны и их восходы и закаты, затмения и скорое освобождение от темноты, равноденстви

с и двойные солнцевороты, зимы Плеяд, жаркие ветры и стремительно падающие дожди, безудержные порывы ураганов. Природа наша запечатлевает в памяти на вечные времена события, происходящие в космосе; все это было бы недоступно душе, если бы ей не было присуще некое поистине божественное дыхание, благодаря которому она обладает проницательностью и познанием столь великих вещей.

Так что, мой Аксиох, не к смерти ты переходишь, но к бессмертию, и удел твой будет не утрата благ, а, наоборот, более чистое, подлинное наслаждение ими 23: радости твои не будут связаны со смертным телом, но

d свободны от всякой боли. Освобожденный из этой темницы и став единым, ты явишься туда, где все безмятежно, безболезненно, непреходяще, где жизнь спокойна и не порождает бед, где можно пользоваться незыблемым миром и философически созерцать природу — не для толпы и театральных зрелищ, но во имя вящего процветания истины.

А к с и о х. Ты своими речами обратил мои мысли в прямо противоположную сторону. Страх смерти куда-

е то ушел, на его место пришло томление, меня охватило желание, подражая ораторам, сказать нечто тонкое: ведь я уже давно занимаюсь небесными явлениями и слежу за божественным вечным круговоротом, а потому я воспрял от своей слабости и стал новым человеком.

371 С о к р а т. Если же ты желаешь, услышь и другое рассуждение, которое мне возвестил маг Гобрий: он сказал, что во время похода Ксеркса его дед и тезка, будучи послан на Делос, дабы охранять остров — родину двух божеств, вычитал на двух медных табличках, вывезенных Опис и Гекаэргой из Гиперборейской земли, что после высвобождения души из тела она отправляется в некое безвидное место, в подземное оби-

420

талище, туда, где находится дворец Плутона, не уступающий дворцу самого Зевса 24. Ведь Земля расположена в средоточии космоса, небесный же свод сферовиден, и одну половину сферы получили в удел небесные b

боги, другую — боги подземного царства; при этом одни из них между собой братья, другие же — дети братьев. А преддверие пути в царство Плутона надежно охраняется засовами и замками. Того, кто их отопрет, принимает в свое лоно река Ахеронт, а затем Кокит, переплыв каковые надлежит быть отведенным к Миносу и Радаманту на равнину, именуемую «долиной истины» 25. с

228